21 Июн Врач и писатель Викентий Вересаев (Смидович)
Ивкин Валерий Аркадьевич. 16 (4) января 1867 года родился Викентий Вересаев (Смидович) — писатель, который стал врачом, чтобы расширить круг общения и найти интересных героев. Когда он освоился в медицинской профессии, то написал «Записки врача», которые вызвавшим грандиозный скандал и повлекли изменение законодательства в России и европейских странах.
Викентий Смидович, сын тульского врача, с детства ощущал присутствие в своей жизни какой-то темной силы. Много лет спустя он вспоминал: «Давно уже я заметил, если скажешь: «Я, наверно, пойду завтра гулять», то непременно что-нибудь помешает: либо дождь пойдет, либо нечаянно нашалишь, и мама не пустит. И так всегда, когда скажешь «наверно». Невидимая злая сила внимательно подслушивает нас и, назло нам, все делает наоборот». Ощущение это не покидало Смидовича до последнего вздоха. Не веря в сверхъестественное, он считал эту силу гнездящейся внутри нас и называл ее «чувство зависимости». С детства он пытался обмануть ее.
В гимназии Витя Смидович показала великолепную память и способности к древним языкам. Но он чувствовал, что злая сила не пустит его просто так ни в литературу, ни в гуманитарное знание. И окончив университет кандидатом исторических наук, не стал писателем, а решил выучиться на врача. Сам себя он объяснил этот маневр тем, что «специальность врача давала возможность близко сходиться с людьми самых разнообразных слоев и укладов; для меня это было особенно нужно, так как характер у меня замкнутый». На медицинском факультете Смидович был одним из первых студентов: усердно занимался, в анатомичке не дрожал. Во время холерной эпидемии 1892 года ему доверили заведование бараком на Вознесенском руднике, ныне в черте города Донецка. В других местах докторов тогда избивали, порой до смерти, но студенту шахтеры доверяли.
Холера сдалась, и Смидович уже собрался уехать, когда в барак вбежал санитар Степан, взятый из горняков «… растерзанный, окровавленный. Он сообщил, что пьяные шахтеры избили его за то, что он «связался с докторами» и что они толпой идут сюда, чтобы убить меня. Бежать было некуда». Сейчас в этом месте проходит Водолечебная улица Донецкая, и кругом возвышаются дома. А тогда до горизонта простиралась голая степь – не спрячешься. «Мы сидели со Степаном в ожидании толпы. Много за это время передумалось горького и тяжелого. Шахтеры не пришли: они задержались по дороге во встречном шинке и забыли о нас».
Злой рок отступил. Наш герой сделал вывод, что ему предстоит некая миссия. Новую жизнь надо начать под новым именем: так возник псевдоним Вересаев. В качестве миссии была избрана еще незатронутая тема – трагическое положение, в которое врач поставлен самой своей профессией: «Я буду писать о том, что я испытывал, знакомясь с медициной, чего я ждал от нее, и что она мне дала… Постараюсь писать все, ничего не утаивая, и постараюсь писать искренне». Жанр самый новаторский – откровенное художественное рассуждение с цитатами, историческими примерами и рассказами из своей и чужой практики. Впоследствии так был написан «Архипелаг ГУЛАГ».
Начинается книга с того, что студентов учат плохо, и молодые врачи набивают руку ценой здоровья пациентов. Вересаев решился рассказать, как лично погубил двух больных – старику-штукатуру выписал по непроверенной новой методе смертельную дозу наперстянки, и неумелыми сделал маленькой девочке первую и последнюю в своей жизни трахеотомию. Второго пути в медицине нет: вон идет «через горы трупов». Мало того, через эксперименты над больными. Здесь Вересаев со знанием дела производит много примеров.
Профессор Коломнин в 1886 году решил попробовать обезболивание, вводя кокаин впрямую кишку. Больная умерла от отравления. Коломнин «приехал домой, заперся у себя в кабинете и застрелился». Безопасная доза кокаина была еще неизвестна, она оказалась в 25 раз меньше то, что вводил Коломнин.
Но не все доктора так щепетильны. Иные сознательно ставят опыты на пациентах. Доктор Фосс в Калинкинской больнице решил убедиться, что сифилис передается через грудное молоко. Он подкожно ввел юной проститутке, госпитализированной с уретритом, целый шприц молока сифилитички. Девушка заболела. Фосс уверял, что его жертвы сами дали на опыт свое согласие. Но знала ли та девочка, на что согласилась?
С другой стороны, и общество относится к врачам безобразно. Вот предприниматель обратился к редактору «с просьбой «пропечатать» в газете врача, подавшего на этого знакомого в суд за неуплату гонорара.
— Да отчего вы не заплатили ему? — спросил сотрудник газеты.
— Да так, знаете, — праздники подходят, дачу нанимать, детям летние костюмчики, ну, все такое прочее…
Врач должен быть бескорыстным подвижником — ну, а мы, простые смертные, будем на его счет нанимать себе дачи и веселиться на праздниках».
А между тем врачи гибнут на работе. «Вот заразных болезней умирает 37% русских врачей вообще, около 60% земских врачей в частности». Из десяти умерших врачей в возрасте от 25 до 35 лет один кончает с собой. Причина в том, что медики плохо живут – большинство получает не более 1000 рублей в час. «Мало есть интеллигентных профессий, труд которых вознаграждался бы хуже». Но пациентам живется еще горше. Вересаев из личной практики знал, что на фабриках «рабочему относится условием не просит по городу милостыни, женщина-работница принуждена у нас отдавать себя мастеру, быть проституткой, за одно право иметь работу». Изменить это положение врачи не в силах, нужно переустройство всего общества.
Книга вышла в 1901 году и стала сенсацией в России и по всей Европе. Печать обрушилась на Вересаева с обвинениями во лжи. Студенты-медики предложили своим профессорам дискуссию с автором на Высших женских курсах. Очередь за билетами растянулась на квартал, пока желающие не выломали двери, так что диспут пришлось перенести в более просторный зал консерватории.
Позиция автора оказалась неуязвимой: ведь результаты опытов на людях публиковались в научных журналах. Дискуссия привела к тому, что эксперименты по заражению добровольцев запретили в России и других цивилизованных государствах.
Автор же попал под надзор полиции за то, что якобы отдал свои гонорары социал-демократам на революцию. Даже если и так, он отдал не все. Вересаев разбогател, и на время поверил, что злой рок оставил его. Осенью 1918 года, когда в Москве стало голодно, он уехал в Крым, на свою коктебельскую дачу, чтобы переждать трудные времена на хлебном Юге. Не тут-то было: Крым переходил из рук в руки и периодически оказывался в полной блокаде. Исчезло горючее, электричество, сено, продукты и промтовары. Вересаев кормился врачебной практикой, взимая плату яйцами и овощами. В свои 50 он объезжал пациентов на велосипеде, при этом из одежды на нем была только ночная рубашка, подаренная Ильей Эренбургом.
Он стал писать роман «В тупике» о том, что творилось в Крыму – первый роман крупного русского автора о гражданской войне. Известие об этом произведении поспело Политбюро. Автора пригласили в Кремль на праздничный вечер 1 января 1923 года почитать избранные места. Вересаев описывал зверства белых и красных. Закончилось чтение на главе, в которой положительная героиня бросает своему бывшему другу-коммунисту:
«Когда вас свергнут, когда вы даже сами сгинете на месте вот своей бездарности и бессмысленной жестокости, — и тогда… все вам простят! Что хотите, делайте, омохнатьтесь до полной потери человеческого подобия, — все простят! И даже ничему не захотят верить… Где же, где же справедливость!»
Читайте также: В.К. Яровой, врач, лечащий людей 45 лет
Каменев заявил, что все – клевета на ЧК и намекнул, что пора познакомить автора с этой организацией поближе. Сталин, имея репутацию ценителя словесности, высказался, что государственному издательству печатать такое неудобно, но в целом-то книга неплохая. Последним выступил Дзержинский: «Вересаев… очень точно, правдиво и объективно рисует как ту интеллигенцию, которая пошла с нами, так и ту, которая пошла против нас. Что касается упрека, что он будто бы клевещет на ЧК, то, товарищи, между нами — то ли еще бывало!»
За ужином Дзержинский сидел рядом с Вересаевым и совершенно очаровал его. Он сказал, что бойня, которую устроили в Крыму Пятаков, Землячка и Бела Кун – это ошибка, перегиб и превышение полномочий. Интересовался творческими планами. Вересаев поведал, что собирается написать о Пушкине – это будет совершенно новый жанр: ни одного слова от автора, только впечатления и воспоминания окружавших поэта людей. Пушкин глазами других. Реакция Сталина и Феликса Эдмундовича на этот замысел выглядела обнадеживающе.
Но злая судьба явила Вересаеву свою новую черту: когда берешь в герои историческое лицо, с тобой начинают происходить то же несчастья, что и с ним. «Пушкин в жизни» начинается с приезда поэта к царю из ссылки. Николай I заверяет Пушкина в полной поддержке и сам собирается стать его цензором, причем весьма доброжелательным. В ответ Александр Сергеевич выжимает из себя нечто верноподданное, ощущая «подлость в каждом член», а новые, да и старые его вещи цензура пощипывает все сильней. Это же самое стало происходить с Вересаевым. Даже роман «В тупике» беспощадно кромсали, отвечая наглым смехом на слова «Политбюро одобрило».
Понимая по сюжету «Пушкина», чем это закончится, Вересаев опять обманул злой рок и перестал сочинять. Он решил сделать то, о чем мечтал еще на историческом факультете – перевести «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. 8000 срок древнегреческого текста были переведены всего за 4 года. Вересаев умер в тот день, когда закончил редактировать свою «Илиаду». Специалисты говорят, что это лучший перевод Гомера на современный европейский язык.
Читайте также: Вспомним настоящих украинцев – Николай Касьян
Ссылка на оригинал: https://m.vk.com/wall-102259770_291